Читать книгу "Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов"

сапогах. Вроде отпустило. Раз спать нельзя, будем бодрствовать. Глянул вперед. Полоса леса заметно приблизилась. Оглянулся. Саженях в десяти позади ехали Могута, Первуша и начальник дозорной сотни. Они о чем-то беседовали. О чем за стуком копыт не было слышно. За этими троими двигалась в колонне по два дозорная сотня. Не спать, так не спать. Вот только теперь в голове начали крутиться воспоминания последних дней. Тяжелые, надо сказать, воспоминания.

Федора, привезенного в Рязань, схоронили быстро — торопился Великий князь отомстить за сына. Супруга княжича на похоронах не пролила ни слезинки. Словно закаменела. И только при взгляде на Ратьшу в глазах ее появлялся немой укор: не сберег, обещал, а не сберег! Отплакали Федора за нее мать и сестры. Великую княгиню Анну Всеволодовну пришлось силой оттаскивать от плиты, накрывшей могилу княжича в Спасском соборе. Князь Юрий Ингоревич за дни похорон совсем почернел лицом. Зато глаза его теперь горели лихорадочным злым блеском. Вечером того же дня, когда Ратислав с Олегом привезли тело Федора, он созвал малый совет, на котором провозгласил свою волю: сразу после похорон сына объединенное войско выступает в степь, дать бой ненавистным пришельцам. Чего Ратислав и боялся. И не только он. И Ратьша и другие пытались отговорить Юрия от опрометчивого решения, но князь, ослепленный горем и ненавистью, никого не слушал. Надо сказать, что молодые князья поддержали решение двинуться в степь: хотели драться на чужой земле все Пронские князья и сыновцы Юрия от старшего брата Ингваря, Муромский князь тоже не возражал против похода. Даже сын коломенского князя Роман Романович был за то, чтобы ударить на татар.

Отец его Роман Ингоревич, сказавшись больным, отъехал в Коломну, успев покинуть Рязань до того, как сюда дошла весть о гибели Федора. Очень предусмотрительно с его стороны: что бы с ним сделал Великий князь, трудно сказать, мог и в поруб бросить, если не чего хуже. Отъехать, Роман отъехал, но гридней, бояр с детскими и ополчение выдал исправно, оставив их под началом сына. На сына Юрий Ингоревич зла не держал. Да и не было в Рязанском княжестве таких, кому бы досадил Роман Романович: пошел старший сын Коломенского князя нравом не в отца. Был он незлобив, весел, бесстрашен и щедр. В присутствии родителя, правда, робел, но сейчас, оказавшись главным над своими людьми, явил все свои скрытые доселе достоинства.

От Великого князя владимирского обнадеживающих известий пока не было, хоть сносился с ним Рязанский князь через гонцов часто. Все еще собирает князь Юрий Всеволодович войско со всех городов своих огромных владений. Правда, со дня на день обещает отправить сына с конной и пешей силой. Из тех, кого успели собрать. Но то уж неделю обещает, а войско пока так и не двинулось. Коловрат, посланный в Чернигов вместе с еще одним сыновцом Юрия Ингварем Ингваревичем, для придания посольству солидности, тоже вестями не радовал: не дает князь Михаил помощи, говорит, грозят татары южным границам его княжества. Гоняют они пока половцев по степи, но могут в любой момент повернуть коней на полночь и ударить по Чернигову. Все это тоже угнетало князя Юрия, усугубляло горе от потери любимого сына. В общем, уговоры осторожных ни к чему не привели. На следующий день после похорон княжича Федора Великий князь приказал выступать.

Войско собралось воистину в Рязанском княжестве не виданное. Да еще, сколько ждало в лагере у засечной черты. Туда, уже посланы были гонцы с наказом собрать всех воев с засек в лагере. Такой же наказ Пронский князь отправил своим людям, караулившим черту Пронского княжества. Им приказано было тоже стягиваться в воинский лагерь рязанцев. К подходу основного войска как раз все засечники должны были поспеть.

На малом совете тиун Митрофан зачел расклад по войску: кого сколько и кто привел. По детям боярским получилось малость поменьше, чем должно было, но того и ждали: всегда так бывало. Зато пешцов и всадников из охотного люда при своем оружии получилось больше, чем ожидалось. В общем, княжьих гридней, хорошо обученных и вооруженных собралось двадцать две сотни. Бояр с детскими получилось сорок восемь сотен. Правда, еще сотен двадцать сидело в лагере на засечной черте. А вот конных охотников вышло семнадцать сотен. Оборужены они были неплохо: из сыновей купецких, да богатых горожан и сельчан все, а вот биться в строю не обучены совсем. Натаскивали их с неделю в воинском лагере, раскинувшемся под Рязанью, да разве за такой срок чему научишь… У детских тоже с этим не все было ладно, хоть и собирали их для упражнений по два раза в году. Да и в боярской усадьбе должны были тем заниматься. Но то должны… Еще одиннадцать сотен набралось охотников из небогатых горожан и крестьян из окрестных сел. Тех, кого посадили на коней из княжьих табунов и вооружили из княжьих кладовых. Эти в седле держались уверенно и опыт в битвах имели: не впервой в ополчение набирались, но, все равно, до гридней им было далеко, да и до детских… И, все же, собралась огромная конная сила: десять тысяч. Еще восемнадцать сотен бояр с детскими ждало у засеки. Там же девять сотен степной стражи и восемь сотен охотников из Рязанских степных селений. Тринадцать с половиной тысяч конницы выйдет в степь!

Пешцов собралось чуть меньше — тринадцать тысяч ровно. И еще четыре тысячи ждало на засеках. Это и боярские люди, и городовые полки, и охотники. Среди охотников-пешцов имелись, как хорошо вооруженные, из горожан и состоятельных селян, так и совсем бездоспешные, с самодельными копьями и топорами, а то и просто с ослопами. Этим дали, что могли из запасов Великого князя. Пешцов тоже пытались научить бою в строю. Лучше всего с этим обстояло у воев из городовых полков. Их тому учили дважды в год. Чуть хуже держали строй боярские люди. Остальные к бою в строю не были обучены совсем. На совете решили взять с собой в степь только семь тысяч пешцов. Наиболее хорошо обученных и вооруженных, посадив их на коней из княжеских табунов. Так всегда делали в степной войне. Перед сражением конная пехота спешивалась, а коней уводили в безопасное место, ближе к обозу, как правило. В лагере на засечной черте к ним присоединится еще четыре тысячи пеших воев. Всего получится одиннадцать тысяч. Для боя стеной более чем достаточно. Шесть тысяч пеших, хуже всего обученных и вооруженных оставили в стане под Рязанью: будет кому защищать столицу, коль